Честно говоря, я не очень следил за ней. Многолетний опыт работы подсказывал, что введение нового ФГОС ну никак не влияет на ситуацию в классе. В начале девяностых мы — инновационные директора школ (сегодня это словосочетание звучит почти как ругательство) верили, что стандарт нормативно закрепит вариативность, заменив собой пакет единых программ по учебным предметам. Затем боролись за свободы в базисном учебном плане, который то входил «в тело» стандарта, то покидал его, но давал несбывшиеся надежды на свободу педагогического творчества. И наконец, дождавшись ФГОС (немыслимая, если вдуматься, аббревиатура) второго поколения, который, как утверждает концепция документа, не регламентирует непосредственно содержание образования, а включает лишь требования к структуре основных образовательных программ, условиям и результатам обучения, поняли, что…
Зайдите в любую начальную школу, которая согласно приказам и отчетам перешла на работу по образовательным программам, разработанным на основе того самого ФГОС, и спросите учителей о том, что изменилось в классе с введением деятельностного подхода (главная новация стандарта второго поколения, состоящая в том, что учитель должен в программе проектировать деятельность ученика, а не свою работу на уроке, повышая его активность). С большой степенью вероятности получите традиционный для учительского сообщества ответ: «Этот самый деятельностный подход мы реализовывали всегда!» Для людей, не принадлежащих к школярам, переведу. На бытовом языке это означает: «Мы знаем, как работать, это вы, ученые (управленцы, политики), все придумываете, а нам от ваших новаций только работы по переписыванию программ добавилось». Проще — «отстань, противный!»
Если к этому добавить что упражнения с реформированием образования через стандарты убедили меня, что в многонациональной, многоконфессиональной стране федеративного устройства сама попытка жесткой стандартизации утопична, не самое внимательное отношение к новому судьбоносному проекту понятна. И все-таки необузданный педагогический оптимизм (имманентное свойство учителей) и очередная «буря в образовательном стакане» заставили прочесть документ. То, что я вычитал в тексте новой редакции ФГОС, превзошло все ожидания.
Не буду останавливаться на банально и скучно описанных целях образования в трактовке авторов, которые интересуют практиков лишь во вторую очередь (напомню позицию: что делали, то и будем делать), остановлюсь лишь на тексте уточненных образовательных результатов. Причем сделаю это по тексту стандарта основного общего образования (5–9 классы), так как к специалистам по начальной школе отнести себя не могу.
Остановлюсь лишь на втором разделе стандарта — «Требования к результатам обучения», выделив в нем те решения, которые, на мой взгляд, сущностно повлияют на работу учителя и, как следствие, на ситуацию в: классе, школе и… стране — в среднесрочной перспективе.
Первое стратегическое решение авторов стандарта — нормативное закрепление перегрузки учащихся. Посмотрим планируемые результаты обучения, которые выпускники основной школы должны, например, продемонстрировать по учебному предмету «литература».
Первое, что бросается в глаза, — попытка слить воедино учебную программу как основу единообразия и стандарт как нормативный документ, обеспечивающий многообразие, — просматривается и в других разделах, но в «Литературе» это сделано прямо, со всей пролетарской ненавистью.
Не буду пока задавать вопрос относительно того, почему в тексте стандарта и приложениях к нему учителей лишили права выбирать произведения пиитов «первого ряда» (А.Грибоедов, А.Пушкин, М.Лермонтов, Н.Гоголь и т.д.), дав послабление в отношении творчества «возвращенных в элиту» (А.Платонов, М.Булгаков и др.). Просто предлагаю представить себе лето школьника, окончившего четвертый класс. Родителей, которые должны будут с 11-летним ребенком прочесть несколько мифов Древней Греции, пяток народных сказок, фрагменты из «Повести временных лет», выучить наизусть 1–2 басни И.Крылова (требования определяют, что выпускник основной школы должен выразительно читать наизусть не менее 10 поэтических фрагментов и лирических стихотворений — надо готовиться) и т.д.
При этом картина от года к году обучения приобретает все более зловещие очертания. Если просто сосчитать перечень произведений, с которыми должен быть знаком подросток, ученик девятого класса, например, то просто в ужас приходишь. Ну а если дать волю фантазии, предварительно перечитав Джорджа Оруэлла, то можно представить себе детский лагерь, в котором дети сидят в специально оборудованных для этого аудиториях и читают, читают…
Коллеги, но ведь у наших подростков не только литература в учебном плане присутствует. И по каждому предмету обилие тем, произведений, формул и т.п. Невозможность освоить предложенное ведет, как правило, к ситуации оцепенения, потом — к попыткам справиться с проблемой, затем к сожалению, к поиску выхода из создавшегося положения. При этом выход подскажут быстро: посмотреть фильм, снятый по произведению, и не читать его, купить книгу с заманчивым названием: «Мировая литература на ста страницах»… И учитель с родителями будут об этом знать и в конце концов или согласятся, или не заметят уловку, предпринятую школьником по необходимости. То есть за перегрузкой с большой степенью вероятности лежит несознательное «подталкивание» школьника к обману. Это и станет, к сожалению, тем скрытым учебным планом, который определят личностные результаты выпускника, проверкой которых займется жизнь.
Источник: Московский Комсомолец.
